«Смертность сельского населения из-за алкоголя растет, синдром зависимости алкоголя вырос на 7%», — заявление представителя Минздрава. За последние пять лет численность сельского населения по официальным данным сократилась более чем на 1 млн. Что же делает государство для поддержки деревни и сельских жителей? Может быть на селе развивается первичное звено здравоохранения?
По данным специалистов, на конец 2021 г. 40 миллионов наших граждан живут в населенных пунктах, где нет ни одного медицинского учреждения. А 18 тысяч населенных пунктов в России не имеют даже фельдшерско-акушерского пункта. Что в принципе не удивительно, учитывая что бюджетные отчисления на российскую медицину не превышают 3,6% ВВП. Для сравнения, у нашего главного геополитического соперника — порядка 14% ВВП.
Или наше «национальное достояние» вкладывается в газификацию села?
При среднем показателе по стране в 71% ряд российских регионов газифицирован только на 20%. А в некоторых этот показатель не превышает 13%. Несмотря на рекордные прибыли от экспорта энергоносителей (2,5 трлн рублей по итогам первого полугодия 2022 г., что превышает суммарную прибыль за два предыдущих года), «Газпром» тратит на цели газификации не более одной десятой части своей экспортной премии.
Или в стране, лидирующей по темпам цифровизации, сельский житель обеспечен полноценным доступом к современным коммуникациям — мобильной связи и интернету?
По данным Росстата, на конец 2021 г. в сельских населенных пунктах доступ к интернету отсутствует у 43,5% домохозяйств. Чаще всего отсутствие домашнего интернета наблюдается в деревнях с населением 200 человек и меньше (51,5%), а также с населением от 201 до 1 тыс. человек (50,3%).
Стоит ли удивляться росту алкогольной зависимости на селе при таком уровне «развития»?
